Посольство Кении в Москве

Кения

Правила игры

"...потом самолет начал набирать высоту и как будто свернул навосток, и... там, впереди, он увидел заслоняющую весь мир, громадную, уходящуюввысь, немыслимо белую под солнцем, квадратную вершину Килиманджаро. Итогда он понял, что это и есть то место, куда он держит путь".

Я проснулся оттого, что самолет пошел на посадку. В иллюминаторах ничегоне было видно. Сборник Хемингуэя, который я взял перечитать в дорогу, соскользнулна пол, и мой сосед -- седой сухощавый кениец -- нагнулся за ним.

-- "Снега Килиманджаро", -- прочитал он по-русски. -- Хорошаякнига. Вам нравится?

В свое время я зачитывался африканскими рассказами Хемингуэя. Но мненикогда не нравилось, как он обошелся со своим главным героем Гарри Морганом:оцарапал колючкой и заставил умереть от гангрены -- особенно не нравилосьмне это теперь, когда я сам летел в Африку.

-- Нелепая, нелогичная смерть, -- сказал я кенийцу, -- и слишком литературная.

-- Гарри все равно бы погиб, -- возразил тот, -- и Хемингуэй это хорошопонимал, потому что провел в Африке много времени. Охотился, убивал зверей...Он, конечно, знал, что существуют правила...

-- Какие правила?

-- Простые и справедливые. Ты предаешь -- тебя предают, ты убиваешь-- тебя убивают... Правила игры.

-- Я не знаю никаких правил и не собираюсь никого убивать, -- сказаля.

-- Разумеется, -- улыбнулся кениец. -- Вам как раз ничего и не грозит...

Самолет коснулся земли. Над пожелтевшими холмами Африки дрожало знойноемарево.

В десятиместном "Ниссане" -- микроавтобусе с поднимающейсякрышей -- нас было пятеро. Шестым был Доминик -- водитель и сафари-гид.В первый же вечер он привез нас на ужин в "Нью-Стенли" -- старейшийотель в Найроби.

-- Доминик, это правда, что ОН здесь жил? -- спрашивал я.

-- Правда. Сидел вот под этой акацией и писал.

-- И что же он писал? "Зеленые холмы Африки"?

-- Да. Наверное.

-- Или "Снега Килиманджаро"?

-- Точно. "Килиманджаро".

"И тогда он понял, что это и есть то место, куда он держит путь..."

-- А мы увидим Килиманджаро, Доминик?

-- Нет, не увидим. Килиманджаро -- в Танзании. Кстати теперь у негодругое имя: Ухуру.

Мы поднялись на второй этаж -- в ресторан, за окнами виднелось знаменитоеколючее дерево, которого касался Хемингуэй. За шестьдесят лет оно разрослось,отель тоже, конечно, изменился, хотя, может быть, черный рояль звучал вэтот вечер так же как и в те далекие тридцатые, и так же играл джаз чернокожийпианист...

-- Сегодня Хемингуэю было бы нечего делать в Кении. Верно, Доминик?

-- Да. Охота давно запрещена.

-- Ты жалеешь об этом?

Доминик сделал вид, что не слышит: сафари-гид не должен думать об охоте...

За неделю мы объехали с Домиником четыре национальных парка: Масаи-Мара,Накуру, Шаба и Буффало-Спрингс. Скоростные шоссе сменял вдрызг разбитыйасфальт, саванну -- горный лес и полупустыня.

Доминик работал сафари-гидом десять лет. "Немалый срок", --думал я, приставая к нему с расспросами: ведь были же какие-то случаи,неужели все обходилось гладко? Доминик морщил лоб.

-- Два года назад один слон напал на микроавтобус, -- сказал он последолгого раздумья. -- В стаде были слонята. Гид подъехал слишком близко.

-- И что?

-- Подцепил бивнями и опрокинул. Никто не пострадал...

-- А еще какой-нибудь случай помнишь?

Доминик пожимал плечами.

-- В Масаи-Мара много животных, -- говорил он, стараясь сменить тему,-- я думаю, мы увидим "большую шестерку".

"Большая шестерка" современного кенийского сафари -- это лев,слон, носорог, гепард, леопард и буйвол -- шесть самых сильных и опасныхзверей Африки. Программа-минимум каждого гида -- найти и показать своимтуристам хотя бы "пятерку" -- что касается зебр, антилоп, жирафови обезьян, то их и искать не надо, они и так попадаются почти на каждомшагу.

Когда на обочинах дорог стали появляться босоногие мужчины в красных,переброшенных через плечо, накидках, я понял, что мы уже на земле масаи.Некоторые прятались за кустами. Вооруженные палками и самодельными копьями,они двигались перебежками.

-- Это воины, -- сказал Доминик.

-- С кем же они воюют? -- спросил я.

-- Со всеми и ни с кем, -- отвечал Доминик. -- У нас в Кении около сорокадиких племен: масаи, самбуру, борано... Если одни украдут у других корову-- война. Но часто бывает, что корову крадут люди из третьего племени,живущего очень далеко от первых двух. Подозрение всегда падает на соседа...

-- Это же провокация!

-- Да. Для нас большая проблема -- чтобы племена не воевали друг с другом...

Сам Доминик принадлежал к народности кикуйю, составляющей основную частьцивилизованного населения Кении. Масаи цивилизации не приняли. Они приходятиз глубин саванны к придорожным магазинчикам, покупают ткань любимой расцветки-- красную в клеточку или в полоску -- и снова уходят в саванну.

Пыльный проселок вел к национальному парку. Неожиданно на обочине возникрослый масаи.

-- Дума! -- кричал он, размахивая рукой, как семафором, -- Дума! --Доминик свернул с дороги и направил "Ниссан" туда, куда указывалмасаи.

-- Что случилось?

-- Дума. Гепард, -- объяснил Доминик.

Первый из "большой шестерки" был перед нами. Доминик обогнулзверя и заехал с солнечной стороны, чтобы было лучше фотографировать. Гепарддаже не повернул головы. Его взгляд был прикован к стаду антилоп.

-- Охотится?

-- Играет...

Гепард сделал два прыжка в сторону пасущихся антилоп, те "брызнули"веером и понеслись по кругу. Один делал вид, что охотится, другие -- чтоубегают.

Гепард лениво прошел рядом с нашей машиной и улегся в тени деревца.Ощущение нереальности происходящего вдруг возникло во мне. Хотелось протянутьруку и убедиться: не иллюзия ли -- этот безмятежно лежащий в десяти метрахдикий зверь, не исчезнет ли его изображение? Но жар саванны был столь жереален, сколь и запах прошедших антилоп.

У въезда в Масаи-Мара нас встретили два охранника с ружьями и несколькоженщин-масаи. Доминик отправился к воротам оформлять документы.

-- Лучше закройте окна, -- бросил он, выходя, но мы оставили без вниманияего совет.

Буквально через минуту пришлось пожалеть об этом. Внезапно в салонестало тесно: вначале просунулись внутрь черные руки, на которых раскачивалисьсамодельные бусы и ожерелья, за ними -- черные бритые головы торговок.

-- Мадам, мадам, -- на все лады повторяли масаи, пытаясь дотянутьсядо наших женщин. Те чуть не плакали: масаи деловито прикладывали к их шеямсвои украшения и требовали денег. Я принялся деликатно, но настойчиво выпихиватьих руки обратно на улицу. Наконец удалось задраить окна, торговки приплюснулиносы к стеклам, но в этот момент вернулся Доминик, и мы, наконец, въехалив национальный парк Масаи-Мара.

Дважды в день -- в течение трех часов после восхода солнца и трех часовперед его заходом -- в национальных парках Кении идет "gamedrive",то есть "охота на автомобилях". Разумеется, это не настоящаяохота -- скорее то, что заключено в привычном значении слова "game"-- игра. Игра со строгими правилами.

"Не убивать, не пугать, не провоцировать" -- эти принципы,свято соблюдавшиеся в Кении в течение десятилетий, сделали невероятное:звери перестали бояться людей. Более того, постоянно курсирующие по саваннеджипы и микроавтобусы стали настолько привычным элементом ландшафта, чтобольшинство диких животных просто не обращают на них никакого внимания.От людей требуется только одно: не покидать пространство автомобиля. Обостальном должен позаботиться сафари-гид.

Первое, что мы увидели, выехав за пределы отеля в Масаи-Мара, -- этоползущую навстречу длинную черную змею. "Мамба, -- сказал Доминик.-- Очень ядовитая". Змея тоже заметила нас и предусмотрительно скользнулас дороги в траву. Пресмыкающиеся -- единственная группа животных, для которыхнаш "Ниссан" мог представлять опасность.

Мы медленно ехали по колее: зебры и антилопы, разбредаясь в стороны,нехотя уступали дорогу. Доминик вертел головой, высматривая ему одномуведомую цель. Наконец он что-то увидел и прибавил газу.

-- Шимба, -- сказал он. -- Лев.

Впереди, однако, ничего не было видно, кроме одинокой купы деревьев,возле которой стояло два "Ниссана". Доминик оставил колею и понессянапрямик по саванне -- и тут я заметил, что мы не единственные в своемпорыве: слева и справа в том же направлении мчались другие микроавтобусы."Будто грифы слетаются, -- подумал я, -- но где же добыча?"

В центре травянистой площадки, где полукругом стояло уже шесть-семьмашин, как на арене цирка, лежали лев и львица. Но в отличие от цирковых,эти звери сладчайшим образом спали, полностью игнорируя сплотившийся вокругних бомонд. Тем не менее все чего-то ждали. Я был слегка разочарован. "Старыеплюшевые игрушки, забытые на ковре, -- думал я, глядя на львов, -- выцветшиеи потраченные молью..."

-- У них медовый месяц, -- сказал Доминик.

В этот момент лев тряхнул гривой и встал. Львица тоже проснулась, ноосталась лежать на животе. Лев подошел к ней сзади...

-- Снимайте, снимайте! Быстрее... -- обернулся к нам Доминик, и я увидел,как весь зрительный зал ощетинился фото- и видеоаппаратурой. Только я навелобъектив на резкость, как все уже кончилось, и лев отошел от львицы. Миглюбви оказался таким кратким...

-- Между прочим, он делает это сорок раз в день, -- заметил Доминик.Мы многозначительно переглянулись.

-- И сорок раз ночью, -- добавил гид, полностью реабилитируя царя зверейв наших глазах.

Тем временем супружеская чета вновь погрузилась в сон.

Мы покинули "эротический театр" во время антракта. Но вскореопытный Доминик обнаружил в саванне еще один комплект спящих львов. Наэтот раз в придачу к молодоженам имелся какой-то третий, непонятный лев,тоже, разумеется, спящий, но несколько в стороне от пары. Доминик легкорасшифровал ситуацию.

-- Каждые два года львица меняет мужа, -- объяснил он. -- Это как размомент развода: старый муж уже отставлен, но какое-то время держится ещенеподалеку...

-- Похоже, он не слишком расстроен, -- отметили мы. -- Сон крепкий,здоровый...

-- Пожалуй, -- согласился Доминик. -- Поедем дальше или будем ждать?

Теперь-то мы знали, чего можно ждать от спящих львов. Но время на сафарислишком дорого, а мы еще так мало видели... Гепард, лев -- лишь двое из"большой шестерки". Кто будет следующим?

-- Тэмбо, -- сказал Доминик, резко сворачивая к кустам. -- Слоны!

Заложив вираж, микроавтобус остановился метрах в тридцати от стада.Слоны шли через кусты, и движение их громадных тел завораживало. Бока влучах низкого солнца казались бархатистыми, а их первозданный свинцово-серыйтон -- исключительно глубоким и благородным. Гигантские серые существаплыли через зеленые кущи, и я вдруг понял, почему при встрече со слонамимногие фотографы забывают об осторожности и приближаются к ним на опасноерасстояние. "Сила притяжения пропорциональна массе..." -- вертелосьв голове. Я уже начинал ощущать на себе эту необъяснимую тягу, и если быне неусыпный надзор Доминика, возможно, открыл бы дверцу и пошел за слонамиследом...

Солнце клонилось к закату, когда Доминик доставил нас к фару -- черномуносорогу. Носорог в Масаи-Мара -- нечастый гость, и если он появляетсягде-нибудь на территории парка, весть об этом быстро распространяется средигидов.

Носорог упорно не желал вылезать из кустов и успел измотать нервы ужетрех групп туристов. Но нам повезло: едва мы подъехали, как носорог вывалилсяиз укрытия и бодро потрусил по саванне. Четыре "Ниссана" дружнымэскортом устремились за ним. То один, то другой автомобиль вырывался впереди, обогнав носорога, застывал, давая туристам возможность сделать снимки.Носорог шел, как утомленная славой кинозвезда, -- не останавливаясь и незамечая волочащихся обожателей. Один бок у "кинозвезды" был вымазанв грязи, которую заходящее солнце окрашивало в нежный розоватый цвет...

Найти в саванне, в сухой сезон лужу -- уже непросто, но умудриться вней еще и застрять -- это под силу только опытному сафари-гиду. Доминикявно был смущен. И хотя привычная сдержанность не изменила ему, все жебыло заметно, как он раздосадован.

Мы специально выехали в этот день пораньше -- Доминик хотел отвезтинас на границу с Танзанией, на реку, где живут бегемоты. Но его планы едване нарушились. Вначале мы забрались в самую гущу стада отдыхающих гну.Существа, чья принадлежность к сообществу антилоп -- грациознейших созданийАфрики, -- кажется зоологическим недоразумением, встретили нас удивленнымпохрюкиванием. Мы огляделись: на всех окрестных холмах, во всех долинахстояли, лежали, ходили и хрюкали гну.

-- Большая миграция, -- пояснил Доминик.

Потревоженное стадо пришло в движение. С топотом и шумом гну пустилисьвскачь, огибая наш "Ниссан", как река -- камень. Их копыта, точномолотильные цепы, выколачивали из травы колючий сор, и все это вместе споднятой пылью полетело нам в глаза. С трудом Доминик вырулил на край потока,а вскоре он влетел в тот злополучный овраг.

Пока Доминик буксовал, пытаясь сдвинуть автомобиль с места, мы вылезлинаружу, нарушив правила, но никто из обитателей саванны -- ни мамба, нишимба, ни тэмбо -- не воспользовался нашей беззащитностью. Никто даже необратил на нас внимания. Доминику так и не удалось самому вытащить машину:он связался с кем-то по рации, и через пятнадцать минут один из проезжавшихмимо микроавтобусов вытащил нас тросом.

Мы все-таки добрались в тот день до бегемотов, а на обратном пути дажевстретили мбогу -- кафрских буйволов. Существа, в своей ярости способныепобедить и льва, и леопарда, мирно дремали, повернув в нашу сторону влажныеносы и тяжелые лиры рогов. Это был уже пятый номер из "большой шестерки"-- оставался теперь один леопард -- но Доминик почему-то не радовался.Может быть, дорожный эпизод так удручающе подействовал на него, а может,он уже тогда чувствовал себя неважно -- во всяком случае, он не поехалс нами в масайскую деревню -- прислал напарника, хотя сам приложил немалоусилий, чтобы уговорить нас на эту экскурсию.

Необходимость посещения масаи в их родной обители осознавали далеконе все. И дело было не столько в установленной масаи "таксе"-- по десять долларов с посетителя -- сколько в еще свежих впечатленияхот общения с ними у ворот национального парка. Но Доминик и его напарникутверждали: масаи у въезда в парк -- это одно, масаи в своей деревне --это другое. Платишь десять долларов и можешь ходить, где угодно, снимать,что угодно и сколько угодно -- никто тебя не тронет и пальцем. Таковы правила!

С некоторой опаской мы высадились у масайской деревни, но все оказалосьименно так, как говорили сафари-гиды. Голенастый вождь, обутый в белыекроссовки, встретил нас у "околицы" и, приняв деньги, пригласилвнутрь. Мы оказались в центре круга, образованного двумя десятками приземистых-- в рост человека -- хижин. Это и была вся деревня. В ноздри ударил резкийзапах навоза.

Немудреные масайские товары на этот раз были разложены на земле, позадиних чинно стояли продавщицы. Несколько женщин образовали хор и при нашемпоявлении затянули гнусавую песню. Мужчины -- в основном молодые -- в ярко-красныхнакидках, с палками и копьями в руках, выстроились в затылок и с ритмичнымпритопыванием и уханьем пустились по двору. Эта прихрамывающая "сороконожка"то приближалась, то удалялась, то вдруг оказывалась совсем рядом, угрожающеобвиваясь вокруг тебя кольцами, -- в этот момент плечи воинов, казалось,вот-вот стиснут тебя -- но когда становилось жутковато, у самых глаз мелькалипо-детски веселые лица туземцев, довольных произведенным эффектом, -- "сороконожка"раскручивалась и устремлялась прочь. В конце танца масаи собрались в центрекруга и принялись поочередно подпрыгивать на месте. Каждый старался прыгнутькак можно выше.

Пока мужчины демонстрировали свою прыгучесть, женский хор распался --его участницы вернулись к своим делам. Несколько немолодых женщин занялисьремонтом жилищ: одна вплетала прутья в стену, другая, сидя на крыше, пригоршнямизачерпывала свежий коровий навоз и увлеченно замазывала им щели. Присмотревшисьи принюхавшись, я понял, что навоз в масайской деревне -- главный строительныйматериал. Для скотоводов-кочевников это вполне логичный выбор. А нестерпимыйзапах и полчища мух -- сущие мелочи по сравнению с теми преимуществами,которые дает в Африке своя крыша над головой, хотя бы и навозная.

Дружелюбие масаи было, конечно, небескорыстным, но вполне искренним.Они честно отрабатывали полученные деньги, охотно демонстрировали своинаряды, свои лица, свои жилища, обнаруживая при этом изрядный запас деликатности:не трогали никого руками, не угощали, не навязывали сувениров -- в общем,"правила игры" соблюдались неукоснительно. В конце концов мырасстались, довольные друг другом, и каждая сторона сохранила убежденностьв преимуществе своего образа жизни.

На следующее утро мы оставили Масаи-Мара. Доминик был на своем рабочемместе -- за баранкой -- но вид у него был неважный.

-- Что-нибудь случилось? -- спросил я.

-- Болит, -- пожаловался он, ткнув себя пальцем в грудь.

-- Температура?

-- У меня не бывает температуры...

В национальный парк Накуру мы въехали в середине дня, когда знойнаядымка и поднятая ветром белая пыль уже затушевали зеркальную гладь озераНакуру -- того самого озера, где проводят зиму тысячные стаи фламинго.Колонии этих птиц, занимавшие всю середину озера, казались издали розовымфантомом -- отражением еще не начавшегося заката.

Пока мы размещались в номерах отеля "Львиный холм" и обедали,Доминик побывал у врача. На вечерний "выезд" он опоздал на целыхполчаса -- недопустимый для сафари-гида проступок -- но мы, конечно, простилиему это. Врач сделал ему какой-то укол и дал таблеток. Доминик показалкоробочку: что-то антималярийное -- в Найроби этими таблетками заваленыне только аптеки, но и полки супермаркетов. Повеселевший Доминик сел заруль. Дорога вела через лес: белесые стволы, раскидистые кроны, зеленоватая,напоминающая лиственничную, хвоя.

-- Что это за деревья, Доминик?

-- Дерево желтой лихорадки.

"Цвет, наверное, ассоциировался с болезнью, -- подумал я. -- Малокому из первых белых поселенцев удалось ее избежать..."

Тяжелый тропический недуг, поражающий печень и почки, оставляет немногошансов на выживание. Однако безупречная вакцина (в Москве ее прививаютна Неглинной, 14) позволяет забыть об этой страшной болезни по крайнеймере лет на десять. В Африке желтая лихорадка оттеснена сегодня в самыеслаборазвитые районы (кстати, в Кению без сертификата о прививке не въедешь!).К сожалению, о малярии этого не скажешь, против нее вакцины не существует.Зато есть масса препаратов, которые можно принимать для профилактики. Правда,далеко не все из них известны в России.

Вот и получается, что больше всего российские туристы боятся в Африкене зверей, а заразы и спасаются от нее неразбавленным джином. Говорят,помогает. Европейцы и американцы, которых в Кении бывает едва ли не миллионежегодно, тревог за свое здоровье не испытывают. Оказывается, спокойствиедостигается благодаря четырем (!) прививкам -- от желтой лихорадки, тифа,холеры и гепатита -- и ряду элементарных правил: не брать в рот сырой воды,не купаться в пресных водоемах, не валяться на морском песке без подстилки...Впрочем, джином они тоже не брезгуют -- только уж очень его разбавляют...

Лесная дорога вывела нас к озеру. Перед ним, на роскошном травянистомлугу, в картинных позах лежали три красавца-льва. Бодрствующие львы --я уже научился это ценить, но Доминик почему-то не поехал к ним напрямик.Он выбрал колею, которая вела сложным, кружным путем, через заросли колючихакаций, оставлявших на стеклах "Ниссана" глубокие царапины. Когдадо львов оставалось метров пятьдесят, дорога кончилась. Доминик остановился.

-- Далековато, -- сказал я.

Доминик сдвинул машину метра на два и снова встал.

-- Слишком далеко, -- повторил я раздраженно. -- Это не съемка!

Доминик насупился и выключил мотор.

-- Не могу. Нельзя съезжать с дороги. Таковы правила.

-- Почему? -- возмутился я. -- В Масаи-Мара было можно!

-- Накуру -- не Масаи-Мара! Здесь звери, оставшиеся без родителей...Сиротский приют!

Что делать... Мы оставили львов-сирот наслаждаться тишиной наступавшихсумерек и вновь углубились в лес. Доминик ехал медленно, озираясь по сторонами переговариваясь с кем-то по рации. Неожиданно он остановился.

-- Что там, Доминик?

-- Чуи. Леопард.

-- Где?!

-- Я его пока не вижу...

Доминик вновь включил рацию, перебросился с кем-то парой коротких фраз,потом проехал еще метров десять.

-- Он должен быть здесь!

Мы поражались уверенности Доминика, но еще больше -- осведомленноститаинственного "наводчика", который с точностью до дерева сообщалкоординаты леопарда по рации.

-- Вот он!

Метрах в тридцати от дороги, на нижней ветке громадного дерева, свесивпереднюю и заднюю лапы, лежал последний из "большой шестерки".

-- Слишком темно и далеко. Ничего не выйдет, -- разочарованно сказаля. -- А другого леопарда, поближе к дороге, нет?

-- Другого нет, -- кротко ответил Доминик.

На следующий день мы дважды пересекли экватор. Первый раз -- на краюВеликой рифтовой долины, где нас атаковали продавцы гипсовых слоников,второй раз -- у подножия горы Кения. Я смотрел на ледники высочайшей вершиныстраны, но думал о вершине, которую так и не увидел. "Килиманджаро...-- вспоминал я Хемингуэя. -- Почти у самой вершины западного пика лежитиссохший мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте,никто объяснить не может".

-- Красивый образ, -- рассуждал я вслух. -- Но почему он выбрал именнолеопарда?

-- Потому что скелет леопарда действительно нашли на вершине Килиминджаро,-- сказал Доминик, -- лет за десять до приезда Хемингуэя.

"Значит, он ничего не придумал, и с леопардом тоже..." --теперь я, кажется, начинал понимать, что имел в виду седой кениец тогдав самолете. Правила игры... Хемингуэй в полной мере испытал их на себе.В первый приезд заболел тяжелейшей формой дизентерии, во второй -- спустяпочти двадцать лет -- едва не погиб в авиакатастрофе. Однако всю жизнь,до самого ее трагического конца, он стремился в Африку, желая еще и ещераз испытать свою судьбу... "Что понадобилось леопарду на такой высоте..."

В Шабе к Доминику снова вернулось хорошее настроение: жаркая и сухаяатмосфера полупустыни быстро поправила его здоровье. Мы вновь колесилипо национальному парку, встречая прежних персонажей -- слонов, буйволов,львов -- только уже в новом обрамлении: среди скал, зонтичных акаций итермитников.

Однажды Доминик остановил свой "Ниссан" и показал на придорожныйкуст. За переплетением веток я увидел крохотного зверька: два уха, дваглаза, на четырех тоненьких ножках.

-- Дик-дик, -- сказал Доминик. -- Самая маленькая антилопа.

Мы медленно поехали дальше. Неожиданно Доминик нарушил молчание.

-- В прошлом году я видел, как бабуин поймал дик-дика, -- сказал он.-- Это был еще совсем маленький детеныш, и его мать бегала вокруг и звала...Бабуин разорвал ему живот, переломал все косточки -- бедный дик-дик таккричал... но еще больше кричала мать... В моем автобусе сидели тогда туристки:они плакали и просили меня хоть что-нибудь сделать... Но я не мог...

-- Понимаю, -- сказал я, -- вмешиваться -- запрещено, таковы правила.

-- Плохие правила, -- вздохнул Доминик.

Доминик проводил нас до самого аэропорта в Найроби. Напоследок мы расплатилисьс ним: туристы обычно доплачивают своему сафари-гиду небольшую сумму израсчета сто-двести шиллингов в день. Я собрал эти деньги и отдал Доминику,а он не глядя сунул их в карман. Разумеется, можно было и вовсе ничегоне платить -- у гидов неплохая зарплата. Но тот, кто намерен когда-нибудьвернуться в Африку, должен помнить, что они существуют -- плохие или хорошие-- эти правила, о которых говорил седой кениец. Правила игры...

Автор: Андрей НЕЧАЕВ

Источник:

Обсуждение:

Смотрите также: Туры в Кению | Виза в Кению | Авиабилеты в Кению |